То есть, с одной стороны, он никак не мог обойтись без блестящих быстрых машин, а с другой стороны – без многочисленных драк. Кому-то в голову даже пришел гениальный ход, чтобы объединить две этих составляющих: после драки герои всегда прыгают в свой кабриолет и дают деру. Другая обязательная пара – тачки и телки. Так в фильме появилась длинноногая шведская красавица Надя Бьорлин с глубоким декольте.

Надя Бьорлин – лихая девчонка, спортсменка, певица, бойскаут и просто красавица, водит гоночный автомобиль и умудряется трепаться за рулем по мобильному. До поры до времени она подрабатывает автомехаником, потому что ее папа-гонщик разбился на треке, но однажды получает заказ от музыкального продюсера (Эдди Гриффин), дурная репутация которого стала его псевдонимом. Продюсер устраивает гонки – дело в высшей степени нелегальное, что должно подогревать к ним интерес зрителей.

Надиной группе нужен контракт, и она все-таки решает сесть за руль, потом еще ее маму похищают, чтобы Надю шантажировать. Неожиданно появляется гонщик, из-за которого погиб отец красотки, и ей приходится с ним соревноваться. Но есть и еще один герой – боец Карло (Натан Филлипс), он только что из Ирака и жаждет справедливости. По счастливому совпадению его дядя-негодяй тоже делает ставки на гонках, есть у Карло и гонщик-брат. С сюжетными линиями вышел даже перебор: их, видимо, заготавливали впрок, для подстраховки, чтобы уж точно никто не мог сказать, что фильм затеяли только ради показа продюсерских "Порше" и "Феррари".

Когда в XIX в. первые зрители синематографа увидели мчащийся на них поезд, то вскочили с мест и бросились к выходу. Те, кто не бросился, долго смеялись потом, когда поезд исчезал за краем экрана. Вид привычных средств передвижения, быстро мчащихся по экрану, по-прежнему вызывает у многих прилив адреналина. Смех тоже остается, но теперь направлен на беспомощный сюжет, актерскую игру и диалоги, которыми создатели фильмом про машины пытаются приправить съемки своих главных персонажей.

В "Жажде скорости" машины получают крупных планов едва ли не больше, чем герои, а герои сведены до уровня двигателей внутреннего сгорания и зеркал заднего вида. Они то каламбурят без остановок на дозаправку, то разговаривают репликами из героических комиксов: "Иногда мы боимся того, чего на самом деле больше всего хотим".

"Жажда скорости" – один большой тест-драйв, с переворачиванием автомобилей "мирных жителей" среди огней Лас-Вегаса и гонками по ночным трассам Невады, когда где дремлющий полицейский примет тебя за помеху на радаре. Но скорость – всего лишь обманка. Изображение то искусственно убыстряется, то замедляется, развороты и столкновения становятся еще эффектнее – прямо как в немом кино, когда погони и комедии были еще быстрее и смешнее оттого, что механик просто по-другому вертел ручку кинокамеры. В немом кино был и другой прием: механик, заскучав на фильме, принимался прокручивать быстро все неинтересное и замедлять увлекательное, и тогда ему кричали из зала: "Мишка, верти!"

Машины свои создатели "Жажды скорости" уже ускорили. Хорошо было бы, если б и в кинотеатре можно было гаркнуть в окошечко проекционной будки – "Мишка, верти!" и выйти через пятнадцать минут, ничего не упустив.